В последнее время жизнь Миллер шла по порочному кругу: темная комната, улица, холод, выполнение задания, снова улица, опять холод, одинокие скитания по городу, возвращение в темную комнату. Эта череда перемещений сохранялась постоянно, казалось, дни шли таким образом уже целую вечность. Поначалу девушку устраивала сложившаяся закономерность. Самодостаточности ей было не занимать, поэтому одинокий, затворнический образ жизни шел ей только на пользу. Она пополняла багаж знаний, спокойно, без вмешательства посторонних выполняла задания, которые, впрочем, появлялись не слишком часто, а после заданий развлекала себя приятными глупостями: посиделками в уютных кафе, походами в книжные магазины, кино и другими безобидными удовольствиями, которые хоть немного, но все же придавали будням красок и тепла. Однако со временем Эстер начала тяготиться стабильностью такого рода. Она отчаянно желала разорвать цепь повторяющихся событий, вырваться из столь привычного, но до тошноты приевшегося места своего обитания, освещаемого лишь настольной лампой; хотела вернуться к постоянному общению с магнетовцами, пусть порой выражающемуся криками, руганью и жаркими спорами; представляла групповые задания, в которых тебе приходится подстраиваться под других, страховать товарищей и зависеть от них. Однако, по непонятной причине, Миллер не признавала желания разнообразить свое существования и вместо того, чтобы наконец поднять пятую точку и сделать хоть что-нибудь из ряда вон выходящее, продолжала следовать сложившейся схеме поведения.
Только сейчас, стоя у входа в штаб магнетовцев, Миллер поняла, что назначенный ей в напарники новенький может стать первым шагом к возвращению в нормальную жизнь. Новенький, юный, скорее всего полный энтузиазма парень мог бы заразить девушку своей энергией и помочь ей растрястись. К тому же, живой человек рядом, пусть даже враждебно настроенный, уже одним присутствием порадовал бы мутанта. Однако поначалу Морфей не испытала восторга по поводу того, что выполнять задание ей придется с неким Эндрю, которого она даже ни разу в жизни не видела. Во-первых, план был уже готов и план этот был рассчитан на то, что работать она будет одна. Во-вторых, Крофорд был её незнаком и, соответственно, она не представляла, чего от него можно ожидать: можно ли на него положиться, каков он в деле и так далее. В-третьих, ей не хотелось брать на себя ответственность за Эндрю. Впрочем, был и фактор, который изначально заинтересовал Миллер - до неё дошла информация, пусть и не проверенная, что мутант обладает способностью хронокинез. Морфей вообще испытывала слабость к способностям, какие бы они ни были, а уж такая неизбежно вызывала восхищение.
Так или иначе, совместная работа была неизбежна: начальство приказало - Миллер сделает. Она не надеялась на успех предприятия, но и не мучила себя опасениями и недовольством. Сейчас Эсти, оставив дверь открытой, чтобы увидеть, когда к назначенному по телефону месту встречи придет незнакомец, стояла в метре от входа на улице, вынимая из пачки уже третью сигарету.

Люди встречаются, люди влюбляются. И не только люди. Мутанты, даже самые опасные и, казалось бы, совершенно бесчеловечные, тоже способны на чувства. И чувствами этими могут являться не только злость, ненависть, жажда крови, но и нежность, забота, любовь. Желание быть с кем-то так же естественно, как потребность в воде или воздухе, ведь близкий человек - это опора и поддержка, теплота и внимание. Это смысл дальнейшего существования.
На щеку, а затем и на плечи девушки упало несколько прохладных слез неба. Грязно-серые тучи сгущались, раскаты грома, эхом отдающиеся в голове, предвещали грозу, а та, в свою очередь, обещала перерасти в долгий проливной дождь, сопутствующий легким приступам меланхолии.
Почему же у неё, Холли, не было такого нужного человека? Быть может потому, что она никогда его не искала? Или была слишком занята собой и другими делами? Учеба, семья, подростковые увлечения.
А, возможно, вся проблема в её мутации? Конечно, кому же захочется пребывать в постоянном  ожидании худшего, рядом с человеком (или нет?), не умеющим толком контролировать свои ненормальные, неестественные способности. Людям вообще свойственно боятся всего неизвестного, а когда это неизвестное еще и опасно, то о хорошем начале, продолжении, да и об отношениях в целом, можно забыть. Желательно навсегда, дабы не питаться глупыми иллюзиями и несбыточными мечтами несостоявшегося человека.
Да и вообще, способна ли она, такая, какая есть сейчас, на любовь? Хватит ли терпения и смелости? Не побоится ли нести ответственность за того, кто рядом? Будь то мутант или обычный человек, она в состоянии нанести непоправимый вред обоим, пусть и случайно.
Изредка Стэнсон задумывалась над тем, какой была бы её жизнь, не попади она в ту роковую автокатастрофу. Была бы обычной студенткой, обожающей учебу, друзей и мир, её окружающий, или же судьба все равно повернулась бы так, как предопределено? Кто знает. Трудности закаляют, но сверхспособности - тяжелое бремя, как ни крути.
Он представился, сделав несколько шагов на встречу. Напряженное тело девушки готово было дернуться в сторону, но быстро взяв себя в руки, она устояла на месте, попытавшись снова расслабиться и сохранять такое же спокойное, как голос Азазеля, выражения лица, - моя фамилия Стэнсон, и родственников у меня, пожалуй, даже больше, чем нужно, - весело заметила она, с интересом, и даже немного детским любопытством разглядывая лицо мужчины, не задумываясь о том, что пялиться так откровенно не совсем прилично.
- Я вижу, тебя напрягает то, где мы находимся, и присутствие мое, но если ты пришла сюда, значит тебе не все равно, это не может не радовать,- боже, да он ясновидящий! Само место, темнота, отсутствие доверия и кого-либо из прохожих действительно сковывало. Не успела Холли посетовать на то, что не взяла с собой газовый баллончик, как на её ладонь, оказавшуюся в его теплых, неловких от волнения, пальцах, опустилась, немного кольнув, алая роза.
Губы изогнулись в полуулыбке. В чем-то девушка была схожа с цветком: нежна, но в тоже время умеет себя защитить. И не смотря на то, что Стэнсон отдавала предпочтения более простым цветам, в этот момент, воистину, она любила розы.
- Спасибо,- прошептала, поднося цветок к лицу, вдыхая тонкий, едва уловимый аромат. Приятно. Кажется, в воздухе витала романтика, только вот окружение никак не сочеталось с ощущениями.
- Не хочешь сменить обстановку? - негромко вопросила Холли, приобнимая Азазеля за плечи одной рукой. Да, она знала о его способностях телепортации, видела это собственными глазами, которые вообще редко её подводили. Возможно, девушка торопилась, но нежелание надолго оставаться в этом злачном месте брало верх над правильностью поступков. И, пожалуй, если он все же решил её убить, сейчас, когда она так близка - самое время.

Отличаясь повышенным романтизмом, а так же совершенно глупой, самоубийственной склонностью к самопожертвованию (не было бы ее – не было бы постоянного навязчивого желания помочь всем вокруг, кого она только видит, в излечении от ста миллионов болезней и травм) и излишним, скажем прямо, пафосом, временами, она подумывала о том, что бы приехать в какую-нибудь детскую больницу и помочь как можно большему числу больных, до тех пор, пока это не прикончит ее саму; но пару десятков опухолей, анемий и гликемическую кому она вполне в состоянии забрать на тот свет. Естественно, что основными в этих мечтаниях частями были не те, где она спасает детишек, а сцены того, как ее хоронят. Много цветов, безутешные рыдания, осознание того, какого же прекрасного человека они все потеряли…  остро страдая из-за отсутствия внимания к себе в жизни, она весьма обильно компенсировала это себе в мечтах. В реальности, смелости на это не хватало.
Тем не менее, умирать она совсем не хотела. В последнее время ей было очень тяжело, очень сложно, и все-таки… в двадцать лет умирать, совсем не дело это. И каждый раз после столь цветистых размышлений и мечтаний, она все-таки одергивает себя. Жизнь это великий дар, никто не в праве им распоряжаться, кроме Господа Бога нашего, и вообще, не дело это… раз она до сих пор жива, значит, так оно и должно быть.
-О, я понимаю. Высокая конкуренция, - она немного неловко ему улыбается.
Шошанна садиться в машину окончательно расслабленной – милый, очень улыбчивый водитель (таких очень редко видишь, он очень приятный молодой человек, и совсем не похожа этих угрюмых, грубых и неоприятных эмигрантов; вы не подумайте, она совсем не националистка какая-нибудь, просто водители такси из бывших врачей и учителей совсем не лучшие), он мгновенно рассеял все ее беспокойства, весь ее страх. Однажды Грей похищали, с одного из выступлений ее отца, где она была со своей подругой, тоже из мутантов, очень сильной, и нынешняя ситуация не имела с происходящим ничего общего. Да черт возьми – она даже и не думала вспоминать тот случай, после которого ее живот наискосок пересекали белесые рубцы. Нет ни единой причины заставлять ее думать, что сейчас происходит что-то нехорошее.
-Шошанна. Шошанна Грей – она улыбается, неловко и неуверенно, и все же пожимает ему руку. Подобные жесты близости ей совершенно не присущи, но это все-таки, это довольно приятно. Она смотрит в окно – Чикаго пусть и родной город, в этой его части девушка разбирается относительно плохо. Они выехали с Дирборна, и должны были поехать по Вест-Рузвель-роуд, но почему-то такси двинулось в противоположную сторону, вдоль Грант-парка, мимо Нортуэстерн мемориал, по Норт Лейк Шор Драйв….
– Я плохо разбираюсь в городе…  но мне кажется, вы едете немного не в ту сторону – она загадывает этот вопрос лишь когда ошибка водителя становится слишком уж очевидной. Кажется, они уже выезжают к пригороду, а это – это определенно не та часть города, которая ей нужна. – Мы едем к Гавани Уилмет, а нам нужно на юго-запад.

- Предупреждён, значит вооружен.- , это было единственное что пронеслось в мыслях Лукаса, когда он краем уха прослушивал тирады о маньяках и убийствах. Быть может было страшно слышать о подобном на каком-то далёком острове, но на самом деле цифры и истории куда страшнее и неприятней можно было услышать в полицейском участке любого крупных городов Америки, но никто не боится там ходить по улицам, они даже не задумываются о происходящем вокруг. Как говорится в другой хорошей поговорке "Ignorance is a bliss", поэтому Лукас решил не заморачиватся на этих историях, и повеселится на славу. Правда несмотря на это, его чувства подсознательно обострились, регистрируя всё увиденное и услышанное чуть чётче чем обычно.
Он с улыбкой на лице наблюдал за своими друзьями, коллегами, знакомыми и студентами, имевшие самые разные реакции на информацию, и поход. Да, всё это напоминало принудительную школьную экскурсию, когда кто-то из детишек в возбуждении от новых впечатлений, другие недовольны тем что их сдвинули с обычного места, а третьим на всё плевать. К какой группе относился Люк? Сугубо к своей, экстримально-любопытной. Ему было интересно это место, в котором он ещё не был, был интересен дом, которым одарили его тёмную близняшку, и самое важное, ему было безмерно интересно посмотреть как будут вести себя все приглашенные.
Когда они прошли, как он посчитал примерно пол-пути, Лукас решил отделиться от толпы и пойти в разведку местности, все-равно в дом вела ровная проложенная дорога, и даже если он задержится, эта дорога приведёт его куда надо, а нажраться он всегда успеет, ведь Кристи запасливая, и алкоголя у них здесь человек на сто, а не на десять, в прочем эти десять ровно что сто....
Парень не знал, нормальная ли эта погода, для этого острова, но жара казалась ненормальной, даже летние брюки, и тонкая, еле прикрывающая его мужские сиськи майка, казались шубой, в особенности после проделанного под солнцем пути, именно поэтому было так приятно скрыться в тени деревьев этого экзотичного леса. Как ни крути, а природа здесь была шикарной, к такому выводу пришёл Лукас, погуляв минут десять, и он лишь больше в этом уверился, когда его взору открылся небольшой водопад и обещающий прохладу водоём, окруженный покрытыми зелёным мхом камнями, прямо как в сказке. Где-то на закромах разума, Лукасу подумалось, что это как наваждение фейри, или нечто подобное, но его руки ужи избавили его от майки, и почти разделались с брюками к тому моменту, и Лукасу просто ничего не оставалось более, нежели чем нырнуть в это чудесное явление природы.
- Fuck yeah! - с наслаждением вырвалось у него когда он вынырнул, сейчас казалось ему больше ничего и не надо-было, ну, может банку пива из холодильника на подносе у какого-нибудь корейского мальчика, со сладкой улыбкой и в одних плавках, но мечты, мечты....
Проведя пару минут в водопаде, чудесно освежившись, Лукас решил отправится таки обратно к дому, использовав припасённое на всякий случай полотенце из своей сумки, он одел брюки, майка же отправилась в сумку вместе с полотенцем, её все-равно выжимать можно было после этого похода под солнцем.
Дорогу Лукас нашёл с лёгкостью, конечно, к тому моменту все уже дошли до места назначения, и прошли непосредственно в него, так-что некому было пронаблюдать его совершенно безразличную реакцию на этот шикарный дом, его родительский дом в Австралии был больше, и он вполне наелся подобной роскошью ещё там, поэтому он не особо задержался на входе, пройдя к месту шумных обсуждений и естественно распития алкоголя, которое естественно не заставило себя ждать, не минуты, буквально.
- Ууу тетя Крис начинает с текиллы, действительно, зачем мелочиться гламурными коктейлями, ведь все уже взрослые. - Люк ухмыльнулся, похлопав подругу по плечу, - Думаю к ночи из всего этого антиквариата выйдет отличный костёр.

Существует масса вещей, свидетелями которых мы не должны быть. Мы не должны что-то услышать или подслушать, подсмотреть или увидеть – но все это происходит и происходит совершенно случайно. Оно несет за собой непоправимые последствия для определенных людей, а иногда и для большего их количества. Есть множество вещей, которые мы не должны знать, хотя имеем на это полное право. Вот просто недолжны и все, но все-таки, в конце концов, узнаем. И в такие моменты можно заткнуть уши, закрыть глаза или спрятаться за шкафом – если ты уже попал в такую ситуацию, все будет бесполезно, ты все равно не выйдешь из комнаты без ненужных  тебе знаний.
Раздался грохот, потом комнату озарила яркая вспышка и все вернулось в прежнее состояние. Это как гроза без дождя, но такое бывает редко. Да и это была не гроза. Скорее всего какой-то мутант тренировал собственные способности, но какое тебе дело до него? Ты уже ничему не удивлялась в Братстве, да и после знакомства с Блэкфордом, который тебя чуть ли не взорвал, удивляться было нечему. Но ты вздрогнула, и Магнето, наверное, заметил. Ты корила себя за то, что все-таки решилась зайти в палатку. За то, что пришла в Братство, за то, что когда-то поверила Саксону, а не Бобби. Что мешало тебе жить сейчас с Дэйнами или в институте Ксавье? Видимо что-то помешало. Ты не хотела больше его слушать. Ни слова из его уст. Убежать отсюда, закрыться и не выходить неделю, не видеть никого, чтобы смириться с одной единственной мыслью: ты дочь Магнето. Да, того самого, которым многие люди пугают своих детей, когда те, не ложатся во время спать. Того, кто убил тысячи невинных людей, если не миллионы. Хотела бы ты видеть лицо матери сейчас, знала ли она, с каким человеком говорит? И что с этим человеком будет? Хотя, наверное, знала, Леншерр и двадцать лет назад был точно таким же как сейчас. Но сейчас ты думаешь не о тех людях, что погибли из-за него, ты думаешь прежде всего о себе, как сделал бы каждый. Ты думала об этом на протяжении двух с половиной лет, но ты никогда не ожидала от себя такой реакции. Почему-то тебе казалось, что если у тебя будет жив родной отец – это будет здорово, несмотря на то, что им будет Магнето. У тебя будет человек, которому ты сможешь довериться, который никогда не соврет тебе, как это сделали Дэйны.. А сейчас ты не можешь сказать ему ни слова, ты считаешь это даже унизительным в какой-то мере для себя. Ты не смотришь в его сторону, потому что не хочешь видеть его глаз, его мерзкого выражения на лице. Интересно, это ли чувство будет сопровождать тебя оставшуюся жизнь или ты что-то сделаешь, чтобы изменить его в лучшую сторону?
А если задуматься, ты ничего о нем не знаешь. Кроме, разумеется, его дел в Братстве и всего связанного с этим. Может и у него есть оправдание перед тобой, и он хотел бы поделиться? Ты снова становишься наивной девочкой и пытаешься найти в сложившейся ситуации положительные стороны. Когда ты была в Школе Ксавье пару дней, как раз в то время как познакомилась с Бобби, у тебя был шанс узнать об отце со стороны, из уст других мутантов. Но ты побоялась, что люди удивятся такому интересу к его персоне от простой, недавно появившейся в этом мире, девушки, которая даже свои способности в то время толком контролировать не умела. А еще ты решила, что никто о нем ничего не знает – не знает того, что он мог рассказать профессору Ксавье или твоей матери, и возможно, что мог бы рассказать тебе. К примеру, у любого политического деятеля есть своя история, и на все его взгляды влияет что-то, даже психологическая травма в детстве, - но никто же об этом из простых людей не знает. Только «приближенные» и близкие. Может, у Магнето было когда-то что-то подобное, да наверно было, но только теперь ты уже не захочешь слушать его объяснения.
Ты не плачешь. Ты не можешь, тебе слишком обидно – обидно на все, что произошло в последние несколько минут. Лучше бы ты никогда этого не знала, не слышала и не видела. Это как кошмар, в который не хочется верить и забыть поскорее. Ты вздыхаешь, довольно резко и грубо – как будто с этим вздохом из тебя вышли остатки той тебя, что существовала в этой жизни. А теперь ты какая-то другая. Та Лорна, что проявлялась эпизодически – немного грубая, где-то эгоистичная и своенравная, слишком правильная и не верящая в оправдания и глупые истории, та Лорна, что чуть не задушила Кроуфорда только из-за того, что этот парень перегнул палку и начал спрашивать тебя о чем-то личном. Неужели ты теперь будешь реагировать так на каждого человека в своей жизни? И все из-за него, из-за старого мутанта, что стоит сейчас за твоей спиной? Ты не простишь его. Никогда не простишь, только за то, что из-за него родилась на этот свет и теперь должна выносить этот позор. Ты же не сможешь жить в Братстве, а тем более рядом с ним – даже для новой Лорны законы Братства выходят за рамки пределов, ты уйдешь на нейтральную сторону или к Людям-Х. И как ты представишься? Я Лорна, дочь вашего главного врага, приятно познакомится. Отлично, тебя ждет огромное будущее, как в мире мутантов, так и людей, потому что твой отец смог коснутся жизни каждого третьего на этой планете.
Ты спросила его о матери, лишь бы спросить. Ты не знала его ответа, но ты все равно не хотела ее видеть. Ты не сможешь посмотреть ей в глаза, так же как и ему, и не сможешь придумать слов, чтобы поприветствовать его. Хотя если она будет жива и где-то рядом, ты будешь спокойна. Тебе будет приятно от мысли, что она есть. А то вдруг познакомишься и станет еще хуже?
- Лорна, - он обращается к тебе охрипшим голосом. Он ни капельки не похож на тот, каким он отдавал приказы команде или разговаривал с тобой несколько минут назад. Это голос старика, прожившего долгую и очень тяжелую жизнь. - Прости меня. – речь звучит обрывисто, и ты невольно оборачиваешься и поднимаешь на него глаза. На твоем лице появляется какое-то странное, не свойственное тебе выражение, что-то вроде смеси гнева и жалости одновременно. Тебя раздражает сложившаяся ситуация, эта чертова сентиментальность, которой пропитано все помещение – как будто это спектакль по какому-то дурацкому сценарию. Но тебе почему-то стало стыдно. Наверно, та старая Лорна до сих пор осталась в тебе, и не убивай ее до конца. А то ты станешь такой же жестокой, как отец. Может, ты сейчас неправа, и нужно его простить и выслушать? Может, у него правда были какие-то причины, чтобы не забрать тебя к себе сразу или как-то поддерживать с тобой связь? Возможно, но ты пока не веришь. Стараешься скрыть на лице проявление ненависти и слушаешь дальше. Боишься – хочешь заткнуть уши или убежать из этой комнаты, но слушаешь. Лучше ты узнаешь все тайны в один день, чем они будут радовать тебя постепенно. - Она умерла. Погибла. Ее смерть произошла из-за... – он волнуется, это заметно. Ему трудно это говорить, и ты до того момента, как он договорит, уже знаешь какое слово вылетит из его уст. Меня. Да, его. Все происходит из-за него – все проблемы в этом мире, в большей степени только из-за него. И он договаривает это предложение, тем же тоном, полном горечи и сожаления, - ...из-за меня. Я позволил ей погибнуть.
Ты не можешь понять своих чувств в этот момент, тебе хочется сделать так много всего и сразу. Но прежде всего отомстить за мать. А потом можно уже будет заняться другими, менее важными делами. Но Магнето продолжает, в нем не узнать того человека, которого страшится весь мир. Он жалок, он кричит от боли и безысходности, от раскаяния за собственные ошибки: Я убил ее, Лорна. Я ее убил, – ты не веришь этим словам, не веришь тем чувствам, что он пытается передать, произнося их. Это неправда. Нельзя убить человека, которого любил, и лишь через двадцать лет признаться в этом и сожалеть. А может он ее и не любил? Хотя какая разница. Эта женщина была твоей матерью, а погибла она, из-за твоего отца.
Ты окончательно потеряла над собой контроль и уже не понимала, что происходит вокруг. Его лицо, на которое ты смотрела, не отрываясь, начало расплываться и терять резкие очертания. Палатка и вся мебель, закружилась в твоей голове. Ты резко встала, пошатнулась и закричала. Наверное, завизжала, потому что каких-то слов в этом крике заметить было трудно. Это было что-то вроде протеста, как бывает у маленьких детей, когда они не хотят что-то делать, но их заставляют это делать. Только это было во много раз сильнее и громче. Тебя не волновало, что через секунду возле палатки соберется толпа мутантов, удивленных и рассерженных, жаждущих объяснения происходящего, тебя не волновало и что, кто-то осмелится войти, например, Азазель, правая рука Магнето, и тогда от тебя останется кусок мяса. Для тебя не существовало будущего, как и прошлого. Был только нынешний момент, пропитанный яростью, ненавистью и какой-то звериной дикостью. Ты еще никогда не чувствовала себя настолько сильной, свободной и независимой – тебе казалось, что ты вполне можешь разнести ближайшие окрестности, воспользуясь сдвигом электромагнитного поля Земли. И от этого места не останется ничего. Совершенно ничего. Предметы в комнате закружились, но уже не в твоем воображении, а в реальности – все поднялось вверх, образуя какой-то круговорот. А в центре этого круговорота были две фигуры, парившие над всем – ты и Леншерр. Интересно, ожидал ли он подобной реакции?
Ты хотела ему что-то ответить, не хотела колечить или убивать – ты хотела сделать ему больно морально, глубоко и очень сильно. Чтобы он запомнил это мгновение на всю оставшуюся жизнь. Одно движение пальцем – и ткань палатки разорвется на части, но ты не хочешь давать этой толпе зевак бесплатный билет на свое представление, пусть просто догадываются о том, что здесь происходит. Ты хочешь ответить, но опять вырывается только резкий крик и шахматная доска прилетает Магнето в живот. Это происходит совершенно случайно, ты не контролируешь себя, поэтому если убьешь его в следующее мгновение, не сразу сообразишь.
- Как… - ты сбиваешься. Тебе не хватает воздуха, и ты просто не знаешь, как построить предложение, что спросить и как. – Как ты мог это сделать? – ты переходишь на ты, но не обращаешь внимания, кричишь чуть тише, чем в прошлый раз, но еще с большей ненавистью и каким-то презрением. Ты не понимаешь его, не можешь понять и не хочешь. Он убил твою мать, не просто какую-то женщину, он убил мать собственной дочери. Тебе этого никогда не понять. – Ты животное, зверь, монстр! Ты считаешь, что люди не достойны жить на этой планете, зато достоин ты?! – опять срываешься на крик и визжишь, все предметы крутятся вокруг вас в неразличимом потоке, они уже стали стеной оградившей вас от всего остального. Раз, и ткань палатки, наконец, обрывается,  теперь она крутится вместе с шахматами, вазами, стульями  и всем остальным, что когда-то было в этой комнате. Ты слышишь какие-то возгласы за спиной, но не обращаешь на них внимания – а как же иначе? Разве кто-то может смотреть на все происходящее, спокойно и без удивления. Забавно, а ведь раньше ты не любила подобные клоунские представления, они казались тебе глупыми  и показушными, - а сейчас тебе на все наплевать. Ты хочешь сделать ему как можно больнее. И уже согласна даже на то, чтобы причинить ему физическую боль. – Ты просто не достоин иметь все то, что у тебя сейчас есть: армию, свободу, жизнь – ты не достоин иметь даже этого, не говоря уже о каких-то человеческих чувствах к тебе. Ты монстр. Как такого можно любить или уважать? Такого можно лишь ненавидеть или бояться. Ты не достоин всего этого из-за миллионов отнятых у людей жизней, у простых невинных людей – разве твои родители были не такими же? Разве они обладали какими-то сверхспособностями? Так почему должны страдать такие же люди как они и как моя мать?!

Как же сильно не хотелось вставать этим утром. Да что уж там, хотелось вообще валяться весь день под одеялом забывая обо всем. Не думать о проблемах которые случились, не приходить к мыслям о том, кто ты есть. Хотя кому понравиться мысль о том что ты мутант? Может кому то они и нравились, но Лиро была явно не из таких. Она наоборот с большей радостью заявила удаляйте из моего ДНК этот код и делайте с ним что хотите, мне лучше без него. Ведь все это действительно ей не нравилось. Именно поэтому она просидела уже несколько дней в интернете разыскивая любую информацию обо всем этом. Да и Эндрю все время уговаривал присоединиться к его братству. Говорил что там ей помогут справиться с ее способностей и с тем как жить дальше. Там она останется тем кем захочет, ее не будут менять. Просто сделают лучше. А это значило много. В итоге поэтому она ответила своему другу согласием, но с просьбой дать ей еще пару дней для лучшего осмысливания данной ситуации. Но время не заставило себя ждать и тут наступил гром среди ясного неба, или наоборот луч солнца в грозу. Одни звонок изменивший всю ее жизнь. И теперь вместо такого шикарного плана как лежка в кровати она идет в душ, а после достает из чемодана очередную футболку с шортами. Быстро одевшись Катэрина закрыла свой номер и спустившись быстро по лестнице вышла на шумную улицу. Быстрые шаги с беспокойным взглядом по сторонам. Теперь казалось что на ее лице написано "я мутант". Ощущение не из самых приятных. Казалось что все смотрят на тебя как то косо, не как раньше. Люди больше не видят веселую девушку радующею в жизни и живущею жизнью героев сериала про золотую молодежь, в ней видят монстра. Да что уж там, она бы сама опасалась общения с таким человеком как она сама. В общем быть ей теперь вечно одинокой. Стоит забыть о родителях и малышки Мари. Забыть о старой жизни, начать все с нового листа. Но кем стать? Этот вопрос мучил ее куда сильней. Кем она будет раз является мутантом? Она не может теперь вернуться в свою старую школу поскольку несет большую опасность для окружающих, а из-за этого не может поступить в университет или колледж. И кем она будет без образования? Некем. Очередным маленьким человеком в жизни. Будет жить в маленьком доме или квартире в неблагополучном квартале и работать в супермаркете. Ну куда пропал ее вечный оптимизм и желание добиться лучшего в жизни? Надо явно завязывать со всем этим. Еще немного и она начнет кучами съедать таблетки от депрессий, и тогда точно закончит не лучшим образом свою жизнь. Так что улыбнувшись и убрав волосы на одну сторону она вошла в парк. Можно было тут же почувствовать разницу. В нем не было сильной суеты и шума. Все было спокойно и умиротворенно. Но вот наблюдать за семье сидящей на траве и различной молодежью было невыносимо. Это резало ее изнутри. В итоге ускорив шаг девушка пошла к кафе в котором была назначена встреча. Подойдя к нему она быстро оглядела присутствующих и не увидев нужного ей человека села за столик находящейся на улице. Заказав мороженное с латте она стала дожидаться Адриана. Хотя может не думать о нем? Ведь мысли об этом человеке вызывали в ней куда более сильные и бурные чувства чем ее "уродство".

Бела и пяти минут спокойно не пролежала на полу, как в дом уже ворвалась толпа. Хотя нет, не вся сразу. Они заходили по одному или по двое, как именно Фрост не видела, за то слышала их. Они очень громкие. Девушка именно это и любила в своих друзьях, где бы они не находились, их обязательно услышат, ибо этот гул даже в наушниках с Раймштайном трудно не услышать. Но если они шумят, значит им весело, а если им весело, значит повеселятся они все на славу. Не обойдется без травм конечно, ибо студенты, алкоголь и старый дом плохое сочетание. Особенно, если пункт скорой помощи находится в центре острова, а они где-то на его окраине. Фрост думала и дальше полежать тут, но ребята явны были против этой мысли. За исключением некоторых, никто не смог пойти мимо нее, что бы пнуть, выжать свои мокрые и противные волосы или просто сказать, что-то якобы забавное. Нет, не то, что бы она была против всех этих приколов. Но когда это делает каждый второй, это немного начинает бесить. Девушка приподнялась, что бы осмотреть пришедших. Почти все в сборе. Что странно, никто не побежал занимать комнаты. Видать пьянку решили начать прямо сейчас, а не вечером. Да действительно, проблюваться до рассвета или после, какая разница. На счет комнаты Фрост могла не волноваться, она будет с Крис. А та явно будет не в сарае ночевать. Хотя как то она напилась до такого состояния, что ночевала где-то под сеновалом. Ее тогда еле нашли. Было забавно, когда она вылезала из под сена. Ее взгляд аля "WTF, где я?" был убийственным. Хотя бы ради этой сцены стоило убить пол утра на ее поиски. Но что уж поделаешь, в этом вся Сандерс.
Фрост намеревалась провести это время как следует, а учитывая обстановку, лучшим вариантом будет напиться и забыть это богом забытое место. Рай, который каким-то образом превратился в один из кругов ада. Вот почему нет такого идеального места, где всегда бы было тепло. Ну может чуть жарковато, что бы можно было поплавать. Ну нет же, где-то нестерпимо жарко, где-то холодно так, что замерзаешь даже под горячем душем, где-то вечно дожди и слякоть. Бела искренне надеялась, что есть такое место на карте мира, где погода идеальная. Жаль только она его не нашла. Остается только мечтать.
Окончательно осмотрев окружающих и поняв, кто на месте, а кто уже обосновался на кухне, пытаясь спасти содержимое холодильника от нее, девушка встала. Кристина уже во всю разливала свою любимую текилу. Если бы браки между людьми и алкоголем были бы разрешены, Сандерс непременно бы поменяла Фрост на бутылку чего-нибудь зажигательного. Девушка не знала даже, переживать ей из-за этого, или смирится. Радовало одно, такие отношения мягко говоря не позволительные, так что бежать Крис некуда.
Девушка вспомнила о своем желание сходить в душ. Она хоть и жаждала веселья, но понежиться под прохладными струями, ей хотелось больше. Подойдя к Кристине, она развернула ее к себе и тут же, не давая девушке время, что бы сообразить, что происходит, поцеловала ее в губы. Черт, она мечтала об этом всю дорогу, но ее борьба с чемоданами не сильно способствовала романтизму. Хотя Фрост по натуре не была романтичной, Сандерс была такой же. Да они и в правду идеальная пара. Хоть изначально все просто шутили об этом, ибо девушки проводили слишком много времени вместе, но намека на какие-либо отношения кроме дружеских не было. Но потом это просто случилось. Как, ни одна из них не поняла. Да и на фиг? Ну встречаются две бабы друг в другом, какая разница почему.
Поцелуй был короткий, но явно намекающий на продолжение. Однако, Бела не собиралась потешать толпу, а точнее парней. Извращенцы, да и только. По какой-то непонятной извращенной природной причине, им такое нравилось. Две девушки, все дела. Вот только, что в этом такого, девушка не понимала. Еще будучи уверенной, что она гетеросексуалка, Фрост могла себе позволить поцеловать другую девушку. Прям как в песне Кети Пери, считай для эксперимента. Но разницы между поцелуем с парней или девушкой, она не видела. Да, кто-то целуется лучше, кто-то хуже, но это не от пола ведь зависит. Да и нет ничего возбуждающего в поцелуе двух девиц. Хотя кто поймет этих извращенцев, ведь у них встает почти от всего, что движется и при этом находится в мини юбке.
Так и не сказав ни слова, девушка направилась наверх. Как она и ожидала, там был длинный коридор с кучей комнат. Ну прям точно, как в фильме ужасов. Фрост так и видела, как по нему бежит окровавленная жертва, а следом за ней псих с ножом. Нет, лучше с циркулярной пилой. Хотя вроде такой уже был. Маньякам, а точнее режиссерам, явно нужно развивать свои фантазию, а то все уже идет по кругу. Никаких оригинальных убийств. Выбор не большой: либо душат, либо ножом, а расчлененка это просто классика. Еще есть поджигатели, но этих поменьше. Хоть это и красиво выглядит, когда кто-то находится в горящем доме, но на деле, полуобугленный еще живой человек, который носится с ужасными воплями и вызывает неподдельный ужас. Так что, не зря такое редко показывают.
Девушка сделала несколько шагов вперед и остановилась. Только сейчас она поняла, что не знает, в какой комнате будут они с Кристиной. А еще ее чемодан с одеждой остался внизу. Возвращаться жутко не хотелось. Бела была в нерешительности. Толи зайти уже в любую комнату, и залесть под душ, а там полотенце ей лучшая одежда, если найдется конечно. Либо все таки спустится вниз и продолжить эпопею под названием "Бела Фрост и долбанный чемодан, который она фиг знает зачем взяла, когда все умные люди поехали с сумками". Нет, такая перспектива девушку явно не прельщала и тогда она решила воспользоваться первым вариантом. Пройдя еще немного, она остановилась перед приглянувшейся ей дверью. Постучав и не услышав ответа, она вошла. Комната была просторной и даже уютной. Что странно, пыли тоже не было. Фрост думала, что дом заброшенный, ну или точнее, что тут давно не появлялись, значит пыли должно быть по колено. Но отнюдь, тут было чисто, будто только что прибрались. Это радовало. Бела жутко не любила, когда вокруг нее грязно. Если бы здесь был срачь, она бы сама взяла швабру и ведро и стала бы убирать, по крайней мере, эту комнату она точно бы убрала. Но ей повезло, кто-то успел сделать это до девушки. Видно дядя Крис действительно хочется загладить вину, раз не просто пихнул ей дом, но и привел его в хороший вид.
Следующей остановкой, была ванной. Вот тут у девушки был самый настоящий шок.
- Да ладно? Вы издеваетесь? Да у меня комната в квартире в два раза меньше, чем ванная в этом доме. - вроде бы Фрост в этом доме уже ничего не должно удивлять, но он упорно делает обратное. Раздевшись Бела залезла под душ, и включила кран. Вода приятно охлаждала кожу. - Да, это определенно то, что мне было нужно.

Рано или поздно наступал момент, когда барное одиночество Мизери нарушалось – нет предела мужскому самомнению. Чаще всего девушка холодно отшивала незадачливых ухажеров (либо насылала на них «страх Господень», если те высказывали исключительную настойчивость); но в этот раз дела обстояли несколько иначе.
Повернувшись в сторону  приятного мальчишеского голоска, Джейн увидела тех самых парней, на которых остановился ее взгляд раньше. Когда двое озорного вида парней уселись рядом, Кэсседи в который раз отметила, что точно видела их в школе. Судя по всему, это были ученики, уступавшие ей по возрасту на несколько лет.
А вот ее, кажется, не узнавали, и это придавало ситуации пряную пикантность. Мизери усмехнулась краешками губ, потягивая джин. Хорошей новостью было то, что она, судя по всему, выглядела несколько моложе своих лет (либо мальчики предпочитали «пум», чего по ним сказать было нельзя); плохая же заключалась в том, что на нее вполне могли повесить статью о растлении малолетних. Кажется, ни в какой другой стране мира, кроме Штатов, не было таких строгих законов, касавшихся морали – простой взгляд уже расценивался как сексуальное домогательство, за которое могли привлечь к судебному разбирательству. И между тем ни в какой другой стране мира не было такого высокого уровня несовершеннолетних мам и школьниц-проституток.
Парни были похожи между собой, что позволило Мизери сделать предположение, что они братья. Так как имен учеников девушка не помнила, она мысленно окрестила того, что был справа «Братом №1», а того, что слева – соответственно, «Братом №2».
Первый завел непринужденный разговор, пока второго больше интересовало содержимое рюмки.
Как уже упоминалось раньше, сегодня Кэсседи была в ударе, поэтому она не видела ничего плохо в том, чтобы подыграть своим новым «ухажерам». Сделать это Джейн собиралась красиво (посмотрим, хватит ли ее очарования на двоих), но щадящее – все-таки, речь шла о ее учениках.
Сделав новый глоток джина, Мизери облизала губы и обворожительно улыбнулась брату №1:
- Что я здесь делаю? Пытаюсь хоть как-то разукрасить местный пейзаж своим присутствием... Правда, хорошая компания мне бы не помешала. Особенно, если это не один из «ковбоев», - Мизери легко кивнула в сторону соседних столиков. Она смешно произнесла слово «ковбой», что-то вроде «ка-а-а-у-бой», подражая южному акценту. Затем Джейн развернулась в сторону второго парня и, с не менее чарующей улыбкой заметила:
- А вы как здесь оказались? Не похоже, чтобы вы водили красный пик-ап с американским флагом во все заднее стекло? Виват Америка!
И Ластер махом допила «Будлз». Кажется, ее последние слова прозвучали слишком громко, так как несколько недовольных пародий на Ангелов Ада, покосились в ее сторону.  Мизери улыбнулась им в ответ, хотя ее глаза угрожающе потемнели – интересное свойство для светлых глаз.
- В любом случае, хани-бани, - вернула она свое внимание к парням, - я не откажусь, если вы купите даме… не забудь, им, скорее всего, и двадцати нет… фисташек. Обожаю эти орешки!

Сквозь сон начали пробираться совершенно посторонние звуки. Звуки не из мира снов, а из реальности. Шум, грохот свалившегося со шкафа чемодана. Антарес резко подскакивает на постели и машинально хватает нежданного ночного гостя за руку, но когда пальцы сжимаются вокруг чужого запястья вспоминает кто она и что она и тут же отдергивает руку, будто обожглась. Последнее, что она успевает увидеть — это ярко горящие желтые глаза во тьме. Зажимает рот руками, приглушая вскрик полный ужаса. Все происходящее напоминает ночной кошмар, один из тех, что так часто сняться детям, которые боятся темноты. Рыжеволосая тянется к выключателю и включает настольную лампу. Медленно оборачивается, надеясь, что вот сейчас чемодан окажется на своем месте, а рядом с кроватью никого не окажется. Надеется, что это действительно все было отголоском сна или же плодом ее больного воображения.
Реальность обрушивается на голову, словно бетонный потолок. На полу лежит кто-то странный, синий. Видимо, тот самый обладатель ярко-желтых глаз и девушка снова зажимает рот рукой на всякий случай. Поднимет шум, и кто знает, как все обернется. Мутант? Сердце колотит о ребра с такой силой, будто желает прорвать клетку ребер и выпасть на пол, прямо возле нежданного гостя. Хочется убежать из комнаты, в сию секунду, немедленно, но она не может сделать ни единого движения в сторону двери. Страх сковывает, словно металлические цепи, не позволяя ни двинуться, ни даже вдохнуть полной грудью. На глаза наворачиваются слезы, готовые вот-вот прочертить мокрые дорожки по щекам. Деспард не знает кого сейчас больше боится, этого необычного существа, которое обнаружила в своей комнате сегодня ночью или, может, себя самой. Вдох. Медленно отнять руку от рта и постараться взять себя в руки. Перед ней всего лишь мутант, еще один мутант, не более. Такой же, как она, просто отличающихся от людей внешне, в отличии от нее. И ему сейчас, определенно, нужда помощь. Если он вообще еще жив. Закусить нижнюю губу до боли, боль проясняет разум. Выдох. Спокойствие наполняет ее по мере того, как легкие покидает воздух. Не время для паники. Да, она не знает, что этому мутанту здесь понадобилось и зачем он вообще сюда пришел. Но бросать его вот так, на полу тоже неправильно. Не пойман — не вор, никто, кроме него, не знает с какими намерениями он пришел. Но ведь, если бы хотел причинить ей вред уже бы это сделал.
Чума быстро слазит с постели, вытаскивает из шкафа первую попавшуюся кофту с длинными рукавами и достает из тумбочки другие перчатки, более тонкие, замшевые. В них в помещении не так жарко. И тут же одевает на руки и присаживается рядом с лежащим. Все еще немного страшно, не каждый день такое она видит, но страх она умеет подавлять. Прикладывает ухо к груди незнакомца. Тук. Тук. Тук. Его сердце все еще бьется и вздох облегчения срывается с губ. Жив. Слава Богу, жив. Она с большим трудом перетаскивает незнакомца на соседнюю, свободную кровать, при этом хорошо приложившись бедром о угол тумбочки. И потирая бедро всматривается в его лицо. Его организм просто обязан быть устроенным сложнее человеческого. Я держала его всего пару секунд, этого не долго было хватить для нанесения тяжелого ущерба. Но он же без сознания! По хорошему надо было бы вызвать врача, чтобы он провел изучение всего организма и точно убедится, что никаких жизненно важных органов не разложилось. Но какого врача можно вызвать? Никогда не знаешь на кого попадешь. Вдруг попадется какой-то мутантоненавистник и упрячет потом этого парня в лабораторию для исследований. Что же делать? Хотелось чуда. Вот прямо сейчас какого-нибудь чуда. Но его все не происходило. Девушка осторожно потрясла незнакомца за плечи.
-Очнитесь. Ну очнитесь, пожалуйста!- громким шепотом, достаточно для того, чтобы быть услышанной, но не поднять шума. И не важно, что будет потом. Ей достаточно, чтобы этот кто-то просто открыл глаза, просто убедится, что он будет жить. Ну пожалуйста, очнись! И не знает уже кого и о чем просить. Сидит на корточках у кровати и сжимает руки в кулаки, ненавидя себя, как никогда раньше. Винит себя во всем. Ведь ей стоило бы уже давно привыкнуть, что нельзя к кому-то прикасаться. И даже спросонья она должна это помнить для безопасности всех окружающих ее людей. Но сегодня она посмела на несколько секунд об этом забыть. На несколько секунд представить себя обычной, нормальной девушкой. И вот, полюбуйтесь, что из этого вышло. Какое право она имела забыть?

Вот так всегда и бывает - помощи нет именно тогда, когда она действительно нужна. Сколько Мартин не строит из себя идиота, высматривая среди учеников Артура, тот появляться на белом коне с мечем наперевес не спешит. Одним словом - спасения ждать не от кого. А интерес к ситуации, судя по всему, в это время, уже растет в геометрической прогрессии, потому что даже случайно проходящие мимо наставники интуитивно притормаживают возле дверей гостиной, создавая тем самым небольшую пробку. И это даже могло бы сойти за комичную ситуацию, забавный такой казус, если бы все не было так... Серьезно. О'Мерса нутром чувствует, что все именно так, и даже более чем.
Подозрения подтверждает накаляющаяся атмосфера: воздух вокруг искрит от напряжения и внезапно всколыхнувшегося негатива, который планомерно заполняет собой все пространство. Не нужно даже подключать ген-х, что бы найти источник. По лицу Кристиана все и так понятно. Он злится. Он очень-очень злиться. И что-то еще. Если бы тактилопат только смог интерпретировать это эмоцию, если бы только...
Моро не кричит на подругу, не начинает истерику. Даже не пытается. Говорит ровно и спокойно - это, кстати, пугает больше всего, потому что уж лучше бы он орал - с нескрываемым раздражением, а еще едва улавливаемой тоской (ее Марти ловит совершенно случайно, когда бессовестно пользуется своей способностью, усилием воли закрывая глаза на собственные принципы). Вот что интересно: "Откуда бы взяться этой странной тоскливой ноте?"
Вот говорят же: не задавай вопросы, ответы на которые услышать не хочешь. Иначе, обязательно их получишь. О'Мерса, судя по всему, данный закон жизни неведом, так что он хлебает сполна: и от слов друга и от того, какой горечью они пропитаны, хотя, видит Бог, Моро отчаянно пытается это скрыть. Невероятно... Тактилопат только сейчас, вот в эту гребаную минуту, понимает, начинает понимать, что, в свете минувшего откровенного разговора в стенах личной комнаты, Крис попросту может желать этого поцелуя. Даже не так - он хочет, что бы поцелуй случился. Или, по крайней мере, совсем не против. Даже если на секундочку задуматься над этим, становится совсем не по себе. Не от отвращения, нет - не смотря на то, что меньше всего Марти задумывается над своей сексуальной ориентацией, он все же остается человеком свободных, современных взглядов - скорее от простого человеческого смущения и стыда за то, что не смог понять очевидного раньше. Молодой человек по привычке закусывает губу.
А потом Самум просто уходит. Молча. Давая возможность только смотреть себе вслед, потому что только самоубийца или полный кретин кинется сейчас за ним с умными фразами и философскими разговорами. Хотя, хочется, конечно же.
- Нехорошо вышло... - тихо и растерянно говорит Мартин, глядя на Антариес.
Понятное дело - девушка хотела как лучше. Они ведь с Кристианом давние друзья в конце-то концов. Вот только права поговорка о том, что благими намерениями вымощена дорога в Ад. Есть дела настолько личные, что даже родным в них соваться не стоит, не говоря уже о других, так что реакция Моро вполне ожидаема. И все же Мартин не может все так оставить, просто потому, что... Просто потому. Все. Точка.
- Зря ты так, - он переминается с ноги на ногу, пытаясь решить, что теперь делать - Я с ним поговорю. Попозже...

***
Моро нужно побыть одному. Поэтому (а еще потому, что неплохо бы разобраться прежде в самом себе) Мартин не идет прямо в их комнату - их комнату... Звучит-то как, Боже ж ты мой - а какое-то время просто шатается по особняку: по возможности помогает в его преображении, заходит в библиотеку, в бессмысленной тайной надежде обнаружить друга там, и берет пару книг, которые давно хотел прочитать. Зачем, правда, не знает, ведь сегодня рождественская ночь, но очевидно, просто требуется чем-то себя занять. Толстый сборник прозаических рассказов в прочном кожаном переплете удается прочитать (вернее, бездумно пролистать) до двухсотой страницы, когда на улице начинает смеркаться. Тактилопат трет глаза и решает - пора. Ну, в самом делу, куда еще тянуть? Не хотелось бы встречать праздник со смешанными чувствами и мыслями, да и вообще... Просто неправильно это все.
"Просто спрошу, как у него дела, да? Идиотизм какой-то... Поговорим. И все решим. Да. Господи, но почему со мной все это и почему именно сейчас?"
Он мнется несколько бесконечным секунд, словно собираясь духом, а потом - смешно даже! - ненавязчиво стучит в дверь собственной комнаты, ожидая разрешения войти. Кристиан, конечно, не запустит в него чем-то тяжелым, если что, но все-таки сейчас... Просто так надо, наверное. И все.

Или Кемерон недооценил свое состояние, далекое от хорошего, или же переоценил силу духа Мастерс. Потому что ее реакция на пару незначительных ожогов говорила сама за себя. Подумаешь, мелочь какая... Или заходя в эту комнату, она ожидала увидеть меня целого и невредимого? Глупость какая-то...
- А по моей реакции не заметно?
- Заметно... более чем. - кивнув в подтверждение слов, ответил Кемерон. Какие мы нежные... Вообще Кемерон привык считать всех, мутантов попавших сюда... более сильных духом что ли.  Большинство обитателей особняка были с уже с потрепанными нервами и изрядно-отбитой психикой. Поэтому он мало когда заботился о последствиях резких слов, которые он порой мог сказать при учениках. Потому что осознавал, что некоторых жизнь потрепала сильнее него самого. И тут Квинн. Со своим сливочным характером. И странной реакцией при виде пары царапин. Хотя сама же рассказывала, что вытворяла, проверяя себя на прочность.
И снова смешанные чувства. Только что Квинн не могла смотреть на парня, а теперь набралась смелости и приблизилась почти вплотную. Удивило ее желание перебороть себя. Кемерон не сразу понял, что хотела сделать Мастерс. Ей захотелось до него дотронуться. Ей Богу, глупая мысль, навязанная американскими фильмами. Кто-то сказал, что от этого становится легче? Покажите мне этого человека, и я сам докажу ему обратное. Подавив в себе желание отодвинуть от себя Квинн на шаг или больше с ее добрыми намерениями, Джейсон молча наблюдал за девушкой. Зачем она вообще пришла? Убедиться, что я в порядке - это глупость. Еще на улице было видно, что я далек от нормы. Но тем не менее она пришла. Она здесь. И она с отчаянной решимостью вторгается в остатки моего личного пространства. Правильно ли позволять ей делать это?
Ощутив легкое прикосновение к своей коже, Кемерон невольно отстранился. Не потому что это было больно, а потому что от прикосновения Квинн по телу пробежалась легкая волна приятного тепла. Нет, это однозначно было ошибкой.
- Очень больно?
- Нет... почти не больно... - покачав головой соврал Кемерон. Соврал, потому что больно не было совсем, но позволять Квинн прикасаться к себе еще раз он не хотел.
- Прости. - Кемерон перевел дыхание, обретая вновь границы личного пространства, на которое больше никто не посягал.
- Как думаешь, можно еще что-то сделать?.. Я про Роберта, а не про твои раны. Уж с ними разобраться можно. - Сделать? А есть ли смысл пытаться что-то сделать? Роб упертый, и если он решил, то должно быть что-то из ряда вон выходящее, чтобы переубедить его. - Кемерон осмотрел свою комнату, в поисках какого-нибудь предлога, который мог бы заставить Квинн оставить Джейсона наедине с самим собой. Ее компания была ему определенно приятна, но не в те моменты, когда на него смотрели или со страхом или с ужасом или с сочувствием. Спасибо, что хотя бы не все сразу ... - В любом случае, будь сейчас возможность что-то сделать, чтобы остановить его... Не хотел бы я оказаться у него на пути. По крайней мере сейчас, пока он настолько неадекватен. - А также глуп и слеп. Хотя влюбленность делает нас всех идиотами...
- Я схожу в медпункт позже, обещаю. - заговорил парень, пытаясь перевести разговор на менее важную тему. - Быстро приду в себя и мне перестанут, наконец, сочувствовать. - последнего хотелось больше всего.

Время тянулось безумно медленно. Честер не знал, куда ему деться и чем бы заняться, чтобы оно хоть немного ускорило свой бег. Он не видел никакого смысла в этих собраниях: начиная их совершенной секретностью, заканчивая всей той расистской чепухой, что на них несли. Эти сборища, в принципе, не были бы такими скучными и никудышными, если бы на них можно было сидеть с сигарой и коньяком и постоянно восклицать "Ну что за херня!".
Мы - мутанты, и мы гордимся этим! - гласили лозунги Магнето. Окей, гордитесь себе на здоровье, но только зачем теракты-то устраивать против простых смертных? Ну, не повезло им: все у них с генами в порядке, ни на ком не ставили эксперименты и никто не попадал под радиационное излучение. Что же в этом плохого-то?
Кинг никогда не понимал этой ненависти, хотя, может, просто не часто сталкивался с теми, кому собственные способности действительно мешали жить. Его воспитывали в добре и счастье, а родная тетка была хиппарем до мозга костей и сколько Честер себя помнил - она пропагандировала любовь и мир во всем мире. Санни идеями проникся, и вот итог - он в который раз за этот вечер сидел и спрашивал себя: что я здесь делаю и зачем мне это надо?
Хвала богам, пожилой мутант закончил свою проповедь и сказал, что все свободны. Кинг медленно поднялся, находясь в каком-то полусне - он бы наверное вообще заснул, если бы не какая-то падла, которая кидала ему смс-ки все долбанное собрание. Телефон стоял на вибрации, и все эти два часа ни разу не успокоился. Честер вытащил ненавистную штуковину из кармана дабы проверить, кто там такой, блин, добрый и так вовремя. Оказалось, оператор. И еще куча сообщений с каким-то скидками и прочей рекламной мишурой.
Нашли время. Честер медленно плелся по коридорам здания, размышляя о том, кого бы сегодня зазвать в бар или клуб: время-то еще детское, а сил было - хоть отбавляй. Душа требовала веселья. Ну, или просто алкоголя на крайний случай. Ему каждый раз после собраний хотелось напиться. Да не просто напиться, а нажраться в хламидомонаду, и чтоб на утро воспоминания об этом вечере остались только в вопросе: а че вчера было, народ?
Скользя пальцем по сенсорному экрану, в поисках собутыльника, Честер вдруг услышал голос. Тихий, глубокий, бархатный женский голос. Кто-то пел, а он при это не присутствовал. И Санни, как акула на кровь, пошел на этот голос. Девушку он нашел быстро, он даже узнал со спины как ее зовут, они пересекались пару раз, кидались какими-то незначительными фразами, ну, в общем, ничего особенного.
Кэтрин стояла и пела на балконе с видом на Атлантику, как героиня какого-то сопливого кина про любовь. Или мультика в стиле Диснея - принцесса ждет своего принца. Честер ухмыльнулся и тихо, как кот, подошел к ней, становясь рядом. Оперся руками на перила, посмотрел пару секунд на пейзаж, наслаждаясь ее пением. Похоже, девушка была поглощена своим занятием по уши - даже его не заметила.
- Атлантика - красавица, да? - тихо спросил Кинг, вытаскивая из кармана пачку сигарет и зажигалку. - Я вот тут случайно мимо проходил, думаю, дай гляну, кто тут такой красивый поет. - Достал одну сигарету, чиркнул зажигалкой, закурил. На всякий случай протянул девушке пачку, предлагая. - Кстати, мелодию не подскажешь - очень знакомая, в голове крутится, а вспомнить не могу.